Покидая Турну-Рошу, Дракула взял с собой сына, посчитав, что рядом с ним маленький Влад будет в большей безопасности, нежели оставшись в приграничной крепости. Во главе довольно большого вооруженного отряда князь без промедленья двинулся в путь, но в Кенингштейне его ожидал неприятный сюрприз – настаивавший на срочной встрече Матьяш отсутствовал, и никто не знал, когда он соблаговолит приехать в замок. Ожидание затягивалось. После нескольких суток полной неопределенности измученный неизвестностью и не знавший, как быть Влад решился написать в Ватикан, – лично обратившись к папе Пию II, инициировавшему и финансировавшему так пока и не состоявшийся крестовый поход.

Письмо давалось с трудом. После ранения князя часто мучили головные боли, усиливавшиеся в ненастье, он никак не мог сосредоточиться и должным образом, в соответствии с этикетом, изложить свои мысли на бумаге. Ночь подходила к концу, а перед Дракулой по-прежнему лежал чистый лист бумаги. Сквозняк убивал свечу, она быстро таяла с одного бока, воск горячими слезами падал на стол…

Тихий, почти неуловимый шорох насторожил Влада. Он стремительно выскользнул из-за стола, схватил лежавший тут же на скамье меч, с которым в последнее время не расставался ни на минуту. Возможно, тревога была ложной, но сейчас, когда враги князя почувствовали его слабость, они могли нанести удар при первом же удобном случае. Дракула напряженно вслушивался в тишину ночи, нарушаемую лишь стуком водяных капель да шорохом трепавшихся на ветру ветвей. Слух не обманул князя – за дверью, ведущей в коридор, послышались тихие шаги и позвякивание оружия. Привычно легшая в ладонь рукоять меча придавала уверенность. Влад почувствовал себя намного спокойней, чем минуту назад, – теперь, когда будущее сводилось к коротким минутам боя, все стало простым и ясным. Князь умел и любил воевать, в самой сумасшедшей, безумной резне он не испытывал страха, с упоением отдаваясь азарту битвы. В бою не было места сомнениям, враг был врагом, а целью – победа. Его появление на поле боя внушало трепет, неистового Влада боялись все, и мало кто рисковал вступить с ним в единоборство.

Дверь распахнулась с грохотом, разбившим тишину ноябрьской ночи. В дверной проем было мало что видно, но Дракула заметил отблески факелов на латах находившихся в коридоре воинов. Вот толпа вооруженных людей расступилась, и в комнату вошел коренастый воин с огромными рыжими усами. Это был начальник служивших Матьяшу чешских наемников Ян Жискра, еще вчера считавшийся возможным союзником Дракулы. Удар пришел не оттуда, откуда ждал его Влад – венгерский король до сих пор не входил в число его врагов.

Князь отступил на несколько шагов назад. Несмотря на то, что пришедшие за ним наемники были храбрыми и жестокими воинами, он и не думал сдаваться. Что бы ни затеял Матьяш, Влад не собирался покорно исполнять его волю. Шансы были где-то пятьдесят на пятьдесят. В соседней комнате находилась вооруженная охрана князя – надежные, проверенные люди, вместе с которыми он мог бы вырваться из любой западни. Стоило только Владу подать знак, как хрупкая тишина сменилась бы звоном металла, а каменный пол обагрили потоки крови. Страшная резня в замкнутом пространстве комнаты могла начаться в любую секунду. Глаза князя сверкнули огнем:

– Что вам надо?

Вместо ответа Жискра немного отступил, пропуская в комнату еще двух участников ночной драмы. Рослый богемец держал мальчика лет восьми, приставив к его горлу нож. Несмотря на испуг, похожий на Влада мальчонка не плакал, не пытался вырваться, лишь с ужасом, широко раскрытыми глазами смотрел на отца, понимая, что его жизнь зависит сейчас от решения этого единственного близкого ему человека.

– Отец… – почти беззвучно прошептал он.

Дракула боялся за сына, потому и не решился оставить его в Турну-Рошу, взял с собой, думая, что сумеет защитить мальчика, но тем самым подставил под удар и себя, и ребенка. Черная полоса измены и предательства еще не закончилась, и вот маленький Влад [2] попал в руки его врагов.

– Ты арестован по приказу его величества, короля Матьяша, – твердо произнес Жискра. – Брось оружие, князь, и следуй за нами.

Серебристое лезвие касалось нежной детской кожи. Их взгляды встретились, словно сцепились между собой. В огромных глазах мальчика плескалась отчаянье и мольба.

Клинок со звоном упал на каменный пол, и от этого звука вздрогнули все присутствовавшие в комнате.

– Делай, что должен, «союзник». Я в твоей власти, – Влад Дракула шагнул навстречу наемникам.

Находившийся неподалеку от Кенингштейна замок Бран был важным стратегическим объектом, контролировавшим Рукэрский проход между Валахией и Трансильванией. Возведенная на обрыве и уходящая вглубь скалы тайными коридорами небольшая, но отлично укрепленная крепость являлась таможенной заставой, где размещался трансильванско-венгерский гарнизон. Прежде Влад не раз проездом бывал в Бране, но сейчас замок показался ему не таким, как обычно – зловещим, похожим на тюрьму. Перед глазами мелькнули пологие, поросшие лесом горы – деревья уже облетели, и потому склоны казались черными, а высокие ели напоминали устремленные в облачное небо башни… Впечатление было мимолетным – тусклый дневной свет померк, его сменил желтоватый полумрак горящих факелов. Идти по узкой, прорубленной в скале лестнице потайного хода было трудно, мешали цепи на ногах и постоянные толчки в спину поднимающихся сзади охранников. Дракула страдал не столько от физических неудобств – князь был выносливым, закаленным человеком, большую часть жизни проведшим в походах и умевшим не замечать неприятности, больше всего Влада мучило ощущение несвободы и беспомощности. Тяжелые цепи, сковывавшие руки и ноги, те побои, которые он уже успел получить от развеселых головорезов Жискры, не шли ни в какое сравнение с сознанием того, что он, князь Валахии, оказался в таких унизительных условиях. Все это напоминало ему события далекой юности, о которых Дракула старался не вспоминать, но прошлое возвращалось в виде растиравших запястья железных браслетов и грубой брани толкавшего в спину охранника.

Несмотря на то, что солнце было довольно высоко над горизонтом, из-за пасмурной погоды в комнате горели свечи. За столом сидел Томаш Бакоц – неприметный чиновник тайной канцелярии венгерского короля, участвовавший во всех раундах бесплодных переговоров и раздражавший Влада подчеркнутым раболепством и льстивостью. Теперь взгляд Бакоца был холоден и надменен. Он пристально, не мигая, смотрел на стоявшего посреди комнаты пленника, в уголках губ чиновника угадывалась легкая усмешка. Пауза затянулась, и постепенно Дракула начал испытывать гнев, – вот так стоять перед этим человеком было унизительно. Но, смирив гордыню, князь попытался сосредоточиться на главном – почему его арестовали? Какие обвинения мог предъявить ему Матьяш? Этот вопрос не давал ему покоя с первой минуты ареста, но пока Влад не мог найти ни одной веской причины, объяснявшей действия венгерского короля.

– Воевода Ладислаус Дракула, ты обвиняешься в государственной измене и заговоре против короля Матьяша.

– Что?!

– Не стоит оправдываться, у нас есть неоспоримые доказательства твоей вины.

– Это какая-то ошибка, – Влад сумел быстро взять себя в руки, заговорив уверенно и спокойно. Какова бы ни была истинная причина происходящего, он должен был не поддаваться эмоциям, взвешивать каждое свое слово, – я всегда был и остаюсь верен его величеству, преданно служу ему.

Бакоц поднялся со своего места, подошел к князю. Влад уверенно выдержал взгляд маленьких змеиных глазок. Он уже понял, что кто-то из врагов решил очернить его в глазах Матьяша и подбросил королю анонимку. Странно было другое – почему Матьяш всерьез отнесся к доносу и устроил спектакль с арестом и цепями. Король, а особенно его матушка, прекрасно понимали, что более верного союзника, нежели Дракула, им не сыскать, ведь политическая ситуация складывалась так, что князь Валахии был обречен верно служить семье Хуньяди. Томаш Бакоц помахал перед лицом Влада листами бумаги: