Скупой свет зимнего солнца начал пробиваться сквозь окошко кельи. Ночь прошла без сна, не дав ответа на вопрос, кто именно послал черного вестника смерти, но кем бы ни оказались заговорщики, они хотели устроить засаду возле Снагова, и об этом надлежало срочно известить князя. Монах торопился – он понимал, что и его жизнь находилась в опасности, и молил Господа лишь о том, чтобы успеть сообщить Дракуле о планах его врагов.

Поскрипывал снег под ногами. Низко висевшее над горизонтом солнце подернулось морозной дымкой. Вокруг было удивительно тихо и казалось, что окоченевшие ветви деревьев позвякивают от малейшего дуновения ветерка. Даже не попросив благословения у настоятеля, брат Иоанн оседлал коня и прямо по замерзшему льду направился в сторону Бухареста, спеша предупредить князя о зревшем против него заговоре.

Прошла почти неделя с той поры как венгерское войско стремительно покинуло Валахию. Батори так и не смог сформулировать причину столь поспешного ухода, однако не стал задерживаться и дня, как всегда заявив, что его долг – безукоризненное исполнение воли венгерского монарха. [36] Впрочем, цель Батори была очевидна – оставить Дракулу один на один с рассеянными по княжеству, но еще достаточно сильными врагами. Влада обрадовало это решение. Его тяготило присутствие венгерских войск, и князь скорее мог почувствовать себя в безопасности, оставшись один среди врагов, нежели в обществе «друзей»-венгров, следивших за каждым его шагом и замышлявших недоброе. Простившись с Батори, Дракула простился со своим венгерским прошлым – временем позора и страданий. Теперь он сам распоряжался своей судьбой, и будущее зависело лишь от его воли и разума. В Валахии нашлось немало сторонников Дракулы, их предстояло собрать воедино, сплотить, чтобы вновь получить надежную опору. Влад мог победить, однако залогом этой победы было возвращение к православной вере. Князь хотел принять крещение в канун Рождества, в эти холодные короткие дни середины зимы, когда земля кажется мертвой и нет надежды на возрождение. Но именно в эти тяжелые дни родился Христос, указав миру путь к спасению. Дракула страстно мечтал присутствовать на рождественской службе, стоять в храме, как когда-то в детстве, ощущая величие Господа, его могущество и ниспосланную грешным благодать. Крещение должно было избавить его от скверны, а родная земля – дать силы для служения ей.

Влад Дракула хотел думать о Боге и о своей жизни, хотел еще раз посмотреть назад, оценивая пройденный путь, но времени на раздумья не оставалось. Жизнь неслась в сумасшедшем темпе, каждое мгновение возникали новые и новые проблемы, князь отдавал распоряжения, ни минуты не оставался на месте, пытаясь в кратчайшие сроки восстановить то, что разрушалось долгие четырнадцать лет. На ходу разобравшись с нетерпящей отлагательства судебной тяжбой, Дракула хотел направиться на стены Бухареста, восстанавливаемые после штурма, но столкнулся в коридоре дворца со Штефаном.

– Я к тебе, Влад. Надо поговорить.

– Да, конечно.

Оба вернулись в комнату, сели у окна, Штефан посмотрел на заснеженный двор:

– В этом году зима суровая. Это хорошо, она даст нам передышку от османов. Что ты намерен делать, Влад?

– Жить. Восстанавливать все, что было разрушено.

– Батори ушел. Кто будет защищать границы? Неужели ты не смог добиться, чтобы он оставил хотя бы часть людей?

– Решение Батори было первой хорошей вестью, которую я от него услышал. Теперь, когда венгры ушли, даже дышать стало легче. Немного времени у меня есть – войска Лайоты разбиты, рассеяны, зимой султан не придет им на помощь. Мы нанесли туркам несколько чувствительных ударов, оттеснив к югу. Надо продолжать в том же духе – дружина закаляется в боях. В общем, Штефан, пока все идет неплохо. У меня есть несколько месяцев на то, чтобы создать ядро армии, и есть надежда, что саксонцы помогут деньгами.

– Знаешь, Влад… – Штефан помедлил, подбирая слова, в которые собирался облечь неприятную весть. – Знаешь, я тоже должен уйти. Сам понимаешь, как досталось Молдове в последние годы – армия ослабла, заговорщики плетут интриги против меня. Сейчас, в мое отсутствие, в княжестве черт-те что творится.

– Все правильно. Я и не рассчитывал на твое войско, Штефан. Ты и так много сделал для меня. Спасибо за помощь. Иди с легким сердцем. Дальше я справлюсь сам.

– С легким сердцем не получится. Я твой должник, Влад.

– Не вороши прошлое, теперь мы ничего не изменим.

– Я оставлю тебе отряд человек двести, больше дать не могу, но для личной охраны этого вполне хватит. Во всяком случае, ты будешь застрахован от убийства из-за угла.

– Спасибо.

– Ты мне не веришь? – Штефан посмотрел в огромные темно-зеленые глаза Дракулы.

– Почему я не должен верить тебе, брат? Нас связывает нечто большее, чем дружба. Разве я не должен верить тебе, как самому себе? Нет, я обречен верить тебе, ведь больше мне не на кого положиться.

– А на самом деле, Влад?

Князь выдержал долгий пронзительный взгляд Штефана, едва заметно, одними губами улыбнулся:

– Какое это имеет значение, Штефан?

Они простились. Оставшись один, князь подумал, что в его жизни последнее время было слишком много расставаний, – друзья и враги уходили один за другим и, прощаясь с ними, Дракула знал, что больше никогда не увидит их вновь. Но в этот морозный декабрьский день, Владу суждено было пережить еще одну потерю. Вскоре после ухода Штефана Молдавского прибыл гонец из Снагова.

– Отец-настоятель приказал мне приехать к тебе, твое высочество, чтобы передать прискорбную весть – несколько дней назад погиб брат Иоанн.

– Погиб?

Черное крыло отчаянья накрыло душу – так мало вокруг оставалось людей, которых любил Влад, и каждая новая потеря отдавалась мучительной болью, словно он отрывал кусок собственного сердца.

– Нелепая случайность, твое высочество. Брат Иоанн провалился в полынью, а рядом не оказалось никого, кто бы мог спасти его.

– Прискорбно…

Дракула долго молчал. Он не думал, не вспоминал, не предавался скорби – просто все отчетливее ощущал пустоту в душе, ту самую всепоглощающую ледяную пустоту, которую так боялся.

– Я отправлю с тобой письмо настоятелю, – проговорил он, отрешенно глядя мимо монаха. – Мне надо встретиться с ним.

Оставшись один в комнате, князь стал писать. Он хотел верить, что свет Рождества вернет ему жизнь, что крещение спасет его душу…

Влад Дракула остро чувствовал приближение конца. Смерть ходила совсем близко, обжигая своим ледяным дыханием. Когда он просыпался после короткого тревожного сна, то ощущал присутствие в комнате некоего потустороннего и враждебного начала. Однажды, в какой-то миг Влад даже увидел страшную гостью – высокий, закутанный в саван скелет с отточенной косой. Солнечные лучи золотили острое лезвие… Но князь знал – когда Смерть придет за ним, она примет иной облик – вполне реальный, земной. Кто же станет воплощением Смерти? Кто это будет? Бояре-заговорщики? Турки? Люди Лайоты? Убийца, подосланный Батори? Человек из охраны, данной Штефаном? Порой, оборвав разговор и надолго умолкнув, воевода пристально всматривался в лица окружавших его людей, пытаясь понять, под какой из этих масок скрывается Смерть.

Дракула хотел жить. Несмотря на одиночество, несмотря на болезнь и усталость, он все же верил, что сумеет выиграть и на этот раз. Не ради себя – ради сына, который должен был сменить его на валашском престоле. Господь помог ему: даровал свободу, вернул трон, и теперь все зависело только от самого Дракулы – сумеет ли он удержаться у власти или нет. Только бы угадать в каком обличии придет Смерть, и успеть первым нанести удар…

А в это утро все было иначе. Князь проснулся задолго до рассвета – его душу наполняло спокойствие и сила. Он легко поднялся с постели, не чувствуя мучительной слабости, терзавшей тело все последнее время. Дракула знал, что в этот день все беды и опасности минуют его, ведь это был особый, главный день его жизни.